Вчера мне открылась истина. Она имела лицо известного специалиста по публичным мероприятиям, умного и образованного человека (а собственно, какое еще лицо она может иметь?). Мне кажется, сам носитель истины не осознавал, что он несет, — но я даже испугался.

Он позвонил мне, чтобы предложить поучаствовать в проекте. Проект состоит в создании серии публичных, транслируемых по ТВ дискуссий-поединков, в которых будут «биться» сторонники противоположных точек зрения на насущные проблемы современности. По логике автора проекта, широкие массы населения России не включаются в гражданскую активность потому, что телевидение и радио дают им контент низкого качества, не внедряющий в их сознание правильных (либеральных, демократических, рыночных) идей, а мероприятия и публикации, правильные идеи популяризирующие, слишком скучны, академичны и не вызывают интереса у публики. Зато если «интеллигентский разговор» превратить в шоу, если заставить, скажем, Кудрина и Титова не просто монотонно декламировать свои концепции, а гневно обличать друг друга, орать, швыряться ручками и стаканами, кидаться в драку, жевать галстук противника, то зритель будет завороженно следить за действием, аудитория вырастет и прогрессивные идеи того же Кудрина найдут доступ к массам.

«Вот например, почему бы не начать с промопроекта — диспута о вреде или пользе коррупции? — спрашивал мой собеседник. — Вы могли бы, например, выступать за ее вред, а Симон Кордонский — за пользу».

«Уважаемый собеседник, — отвечал ему я, — во-первых, я не верю, что вы найдете действительно умных людей, имеющих прогрессивные идеи, которые согласятся выступать в шоу гладиаторов на потеху публики. Я так точно не соглашусь жевать что бы то ни было у Симона Кордонского. Во-вторых, я не верю в то, что можно доносить до широкой публики хорошие идеи плохими методами. Ложка цирка в бочке университета превращает университет в цирк, а Ломоносова — в Жириновского. Публика не воспримет поданные так идеи, скорее, наоборот, будет ассоциировать их со скандалом и сочтет демагогией, поводом поржать. Возможно, выступающие и станут более популярными, но их идеи от этого не станут предметом обсуждения и принятия».

С собеседником мы мило поболтали еще о философии и договорились оставаться на связи (современный способ сказать «прощай навеки»). А меня вскоре после того вдруг посетил инсайт.

Вот, вдруг подумал я, все мы — либералы и патриоты, западники и евразийцы, государственники и либертарианцы, чиновники и диссиденты, москвичи и регионалы, православные и атеисты — пытающиеся донести свои идеи до «народа», склонить его на свою сторону, убедить, и придумывающие для этого самые разные способы (лекции, статьи, книги, митинги, фильмы, шоу, драки в кабаке и пр.), что называется completely miss the point. Мы думаем, что мы ведем борьбу за умы и души «народа» (включая и нас самих) своими идеями; мы надеемся, что в «народе» есть спрос на идеи, и он только ищет — какие выбрать, чтобы «купить» и отдать за них свое время, комфорт и даже жизнь. Но кто, где и когда видел в последний раз в народе спрос на идеи?

Мы живем не разумом, а чувствами, нам нужны позитивные (острые, возбуждающие) ощущения и эмоции, мы чураемся впечатлений негативных (скучных, депрессивных). Мы не хотим чувства голода и хотим находиться в состоянии постоянного возбуждения. Хлеба и зрелищ. А пока реальный голод не подступил, мы хотим только возбуждения — только зрелищ — и ничего больше.

Нам рассказывают, что идеи когда-то возбуждали; не всех и не все, но могли. Древних кочевников возбуждала идея единого невидимого бога, так что они переходили пустыни, захватывали города и создавали величайшие произведения литературы. Первых христиан захватывала идея жертвенности, и они шли на растерзание зверями и крест в надежде спастись и спасти. Даже еще в ХХ веке возбуждали идеи революции, войны за жизненное пространство, освоения космоса. Но периоды возбуждения были кратки, охватывали 5–10% населения (а уж эти 5–10% либо умудрялись заставить всех следовать за собой — guess how — либо нет), и, если присмотреться, тип возбуждающих идей всегда был одним и тем же — это были идеи превосходства, рождающие либо агрессию, либо мазохизм.

Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне,
Тех — скука очага, еще иных — в тени
Цирцеиных ресниц оставивших полжизни —
Надежда отстоять оставшиеся дни.
Бодлеровский стих достаточно точен — ненависть, скука, страх смерти.

Но и те времена уже ушли. В экономике избытка, которая сложилась окончательно с появлением электричества, пластмассы и удобрений, вызвать эмоции стало намного труднее. 150 лет назад на скорости в 30 миль в час захватывало дух; мысль о полете завораживала; дворянские дети играли в чурочки и делали из куска коры и палочки пиратские корабли; над «Мадам Бовари» девушки рыдали, а юношей возбуждала фраза «ее ножка была открыта выше колена». Информация поступала исключительно в закодированном в печатные знаки виде и, требуя декодирования, развивала воображение, проникала вглубь сознания, побуждала и призывала.

Сегодня для нашего мозга разницы между 800 км в час пассажирского самолета и 5000 км в час ракеты уже нет. Полет стал обыденностью, пассажиры закрывают шторки иллюминаторов, чтобы свет не мешал смотреть очередной боевик, наполненный реками крови и спецэффектами — без них трагедия смерти воспринимается нами как неумелая комическая постановка, с ними — как веселая компьютерная игра. Индустрия игрушек сперва лишила детей права на активное преображение мира, а затем отобрала право на воображение, создав ЛЕГО — конструктор, к которому заранее отрисовано, что надо собрать. Все стоящие, а также все не стоящие, но потакающие инстинктам книги теперь экранизируются, и бывшему читателю, а ныне зрителю больше не надо воображать себе героев и события: декодирование ушло в прошлое, воображение атрофируется, заменяясь прямым впечатлением — попробуйте представить себе Гарри Поттера не с лицом Рэтклиффа, а я посмеюсь. Синдром Стендаля уничтожен первой из всех болезней человечества. Фраза о ножке больше не толкнет молодого человека на исступленную мастурбацию, и даже привычный порнороман уже не помогает: требуются «50 оттенков серого» — жирные куски садо-мазо в приторном соусе из роскоши пополам с детективом. А скоро и это не будет действовать, и новое поколение, чтобы возбудиться, будет нуждаться как минимум в 3D порно-садо-мазо высочайшего разрешения, с эффектом виртуальной реальности, включая осязание, ощущение вкуса и запаха — воображение совсем перестанет функционировать.

Стоит ли удивляться, что идеи никого не волнуют; что 60% населения России (это примерно 85% населения за вычетом маленьких детей и глубоких стариков) регулярно смотрит телевизор, включая самые одиозные ток-шоу, а на вопрос «зачем?» наиболее распространен ответ «чтобы поржать»? Если принять это во внимание, то становится значительно легче понять такую поддержку операции в Сирии или войны в Украине: ну слава богу, хоть какие-то интересные новости пошли, хоть можно посмотреть, как кого-то разбомбили; эмоциональный голод в условиях, когда эмоции вызвать все труднее, требует все более мощных раздражителей. Вдумайтесь: что нас может интересовать? Война с Северной Кореей — ну пусть уж скорее начнется, поглядим на заваруху. А вдруг они применят ядерное оружие — вот круто! Сравните эту новость с разговором о налогообложении — вы что выбираете?

Политики (успешные, конечно) — лучшие маркетологи по части entertainment. Власть в России принадлежит успешным политикам: они продают народу войны, терроризм, посадки, врагов, угрозы, кровь и грязь, неопределенность и чувство величия одновременно. Они из всего делают балаган с элементами мордобоя, имитируя любимую народную забаву. Система политических развлечений полностью интегрировалась и приобрела черты производственного замкнутого цикла: власть сама создает и врагов, и проблемы, и организует борьбу, и побеждает. Все без исключения персонажи — клоуны, и всё — цирк. В цирке (и это власть отлично понимает) суть реплик персонажей не имеет никакого значения. Важно кривляться и бить друг друга дубинкой, чтобы публика хохотала или пугалась. Правильный герой косноязычен, несет околесицу, одет дико, проявляет свойства психопата, причем чем более очевидно, тем лучше. Едет на немецком мотоцикле брать Берлин и при этом плетет абракадабру — отлично; требует запретить секс до брака — превосходно; вламывается на фестиваль, истошно осеняя всех крестом и охаживая кадилом, — лучше не бывает; предлагает запретить выезд за границу не работающим — и это сойдет. 145 миллионов зрителей охают в ужасе, хохочут над идиотами, злятся и восторгаются — они заняты, им некогда, да и не хочется думать о будущем, о стране, о себе. По законам жанра любой, кто вышел на сцену или даже сел в первый ряд, волей-неволей тоже клоун. И даже если он пытается косить под конферансье или воздушного гимнаста, то всегда найдется злобный арлекин, который разрядит обстановку, облив его мочой или зеленкой, забавно побив палкой или посадив (в лужу); публика будет ужасаться, негодовать, хохотать, а умный дядя в пятом ряду будет громко кричать, что это подсадной и так все и было задумано. Демонстрация? Это скучно. Чтобы развлечь зрителей, надо задержать 700 человек, среди них половину случайно — и вот две недели публике есть о чем говорить и все при деле. Ветхое жилье? Кому это интересно! Давайте забацаем план по сносу половины столицы — вот тема, которой можно занять пару миллионов зрителей нашего реалити-шоу на пару лет, пусть удавят друг друга в споре о том, надо ли это делать, зато скучать не будут.

Да, главное — чтобы не остановились, не заскучали, не задумались. Бесконечное шоу, в котором обострения на фронте, террористические угрозы, аварии, задержания воров-губернаторов, танцы с покемонами в храме, дома на горке и дома у речки, полные кроссовок и уточек, расчлененка, выборы во Франции, борьба за допуск треш-певца на треш-конкурс, драки в прямом эфире на любую тему идут без пауз, вернее, малейшие паузы заполняются хакерской атакой на штаб марсиан, перехватом российских бульдозеров на Аляске или спором о том, является ли новейшим оружием ракета, разработанная в 1970-е годы, если ее трижды освятил митрополит, а все драгметаллы с контактов украли при производстве.

Когда шоу идет непрерывно и качество его высоко, зрители неожиданно (хотя почему неожиданно? — жить трудно, надо думать, решать, надо, наконец, смотреть в зеркало, а там не всегда приятная картинка) выбирают между «жить» и «смотреть шоу» исключительно второе. Люди перестают быть гражданами, они становятся публикой. Мир вокруг превращается в сцену, на которой все — актеры. Актеры гибнут в тюрьмах, на спецоперациях и от рака в коридорах аварийных больниц, голодают, теряют бизнес, убивают жен и детей, взрываются в вагонах метро — а мы смотрим и получаем эмоции. Это ничего, что место рядом вдруг опустело, а веселый зритель-губернатор, который только что хохотал вместе со всеми, оказался на экране в роли заключенного, которому не дают лекарств, от чего он медленно угасает в камере. С экрана, как правило, не возвращаются — там либо умирают, либо играют бесконечно, и некому нам рассказать, что мы тоже можем оказаться актером-клоуном на сцене.

Даже сама власть (почитающая себя директором цирка) в стремлении к достижению абсолютного шоу-успеха иногда выводит себя под прожектора, предлагая зрителям бесконечный сериал, комбинацию «Санта-Барбары», «Карточного домика» и «Южного парка», снятую по всем законам жанра, наиболее ярким из которых является семейственность; и ведь, согласитесь, так трудно оторваться от дискуссии о том, чей сын назначен куда и чья дочь получила миллиард долларов из бюджета? А на подходе внуки…

В этом свете постоянно нарастающие запреты — митингов, усыновлений, порнографии, мессенджеров, сыра, геев, ИГИЛ (да, запрещена в России!), выезда за границу, секса до брака, атеизма, онанизма, «Линкдина», независимых СМИ — очевидно имеют крайне важную цель: пробудить эмоции, снизить порог чувствительности. Действительно, в условиях, когда «все можно», все теряет ценность, все приедается, общество перестает реагировать. Но запрети все, заклей глаза, свяжи руки, заткни уши, а потом прокрути маленькую дырочку и покажи через нее хоть Владимира Соловьева — и это уже покажется великим развлечением.

Так что неправ мой визави — что бы клоун ни кричал, как бы ни бил партнера дубинкой, прибыль получит директор цирка. Для тех, кто не хочет быть клоуном, есть зрительный зал или (скатертью дорога) — улица. Для тех, кто всерьез хочет быть директором, есть еще мосты через Москву-реку и горячие парни с предгорьев Кавказа. Тут уж каждый выбирает по себе. Я, например, выбираю буфет — пока ассортимент спиртного и пирожных не исчерпался, и звукоизоляция хороша, со сцены доносит только бравурную музыку, да и то не громко. Пока зрители не оголодали, шоу будет идти. Потом, конечно, голодные зрители выволокут на сцену и разорвут директора цирка, а на его место сядет другой. Будет ли он лучше прежнего, зависит от того, скольких зрителей мы успеем соблазнить разговорами за кофе с пирожными, но точно не от того, как будут вопить клоуны на сцене. Так что я по-прежнему жду всех в буфете. Кофе пока не запретили.

https://snob.ru/selected/entry/124246

Надо же сколько тут г-н подленько и молча пинающих лежачего

Поскольку вопрос: «Почему ты не поддерживаешь Навального?» задают мне все чаще, я, кажется, должен пояснить свою позицию. Потому что раз спрашивают, то, наверное, интересно – хотя кто я такой, чтобы это имело значение?
Во-первых, правильный вопрос, который, на мой взгляд, должен задавать себе каждый, кто определяет свое отношение к любому политику (и к Алексею Навальному в том числе) это не «да/нет», а «зачем я поддерживаю или не поддерживаю этого политика?». Ведь политик в нормальном мире это не царь, не бог и не герой, за которого живот положить из любви и восторга, политик – это наемный менеджер, который для меня, налогоплательщика, должен что-то полезное сделать – так вот и вопрос – ЧТО?
В этом смысле невозможно просто поддерживать Алексея Навального (или даже Владимира Путина), а можно поддерживать в чем-то и почему-то. Соответственно в чем-то я Алексея Навального поддерживаю, в чем-то – нет.
Я поддерживаю Алексея Навального в том, что он может нам дать, и что мне хочется получить – в развитии политической конкуренции, в создании реальной, а не псевдо- оппозиции, в приучении общества к процессу политической борьбы (худо-бедно), к тому, что быть политиком и не служить императору можно и нужно, к тому что стремление попасть во власть через выборы – это стремление странное, но вполне законное.
Я поддерживаю Алексея Навального и в том, какой новый образ политика он создает для России – молодого, открытого миру и обществу, эффективно и часто гениально использующего современные технологии, демонстрирующего нестяжательство, способность быть политиком и не иметь охраны, виллы на Рублевке и черного лимузина.
Буду ли я голосовать на выборах за Навального, если он будет допущен? Да, буду – именно потому, что значимый результат Навального на выборах будет подтверждать все то, о чем я сказал выше, закреплять наличие признаков нормальной политической деятельности и повышать вероятность поступательного позитивного развития.
Но я буду голосовать за Навального совсем не потому, что поддерживаю его президентские амбиции. Более того – они меня пугают. Я читал его программу – и считаю ее частью наивной, частью - ошибочной, и основанной на все тех же идеях о левом патернализме и вертикали власти, что и у нынешнего руководства страны, только вот люди во власти сейчас «плохие», а будут «хорошие».
Хуже того - я не вижу, как президент Навальный сумеет справиться со страной, которая совершенно не готова соответствовать ни его, ни, признаться, моим идеям и начинаниям – со страной, настолько тотально контролируемой союзом средней бюрократии с местными силовиками, что центральная власть может разве что эффективно обогащаться, но уже не способна провести ни одного преобразования. Я не понимаю, как, без поддержки этой коррумпированной и закрытой среды, он будет управлять Россией - пассивной, до крайности конформистской, с разрушенной горизонтальной коммуникацией и погашенной индивидуальной активностью (все только через власть), полностью обращенной в прошлое, признающей «правильными» только два источника дохода – пожалование начальником и воровство, ценящей силу и презирающей эмпатию во всех формах. Я подозреваю, что ему придется перенять методы предшественника, и сомневаюсь, что ему это будет сложно при его вождистском стиле, который не обещает ничего нового для России – страну не изменишь обещанием арестовать всех плохих и назначить всех хороших, плавали, знаем. Надо сказать, что мои опасения лучше всего подтверждаются как раз аргументами моих критиков, в основном говорящих: «Если не Навальный, то кто?» и «Любые перемены лучше застоя», что является зеркалом «Без Путина нет России» и «Главное – стабильность» и все это на мой взгляд одинаково неверно.
Я критикую Навального за то, что он использует риторику о коррупции и атаки на конкретных, аккуратно им подобранных, лиц во власти как «таран» для укрепления своих политических позиций, с готовностью мимикрируя под запрос массы во всех остальных вопросах – да и в этом тоже: масса хочет зрелищ и простых ответов, и Алексей Навальный готов их давать. Мне говорят, что я проявляю непростительный идеализм – мол политик не может говорить обществу то, что он реально думает, если он хочет быть избранным, надо потакать желаниям масс, а уже потом, после избрания, он может реализовывать свои идеи. Мне приводят высказывание Рассела о том, что в демократии политик не может быть и умен и честен, так как только дурак может разделять мнения большей половины общества. Возможно я – идеалист. Но я не понимаю, почему я должен поверить, что человек, который ради избрания будет меня обманывать, будучи избранным вдруг станет честным. Более того, я не могу поверить в то, что человек, ориентирующийся на приоритеты толпы, вместо того чтобы агитировать ее за свои идеи, может (даже при искреннем желании) свои идеи потом провести в жизнь – общество просто откажется их принимать.
А обаяние, а готовность пострадать, а убежденность, а отказ от воровства – прекрасны, но не достаточны. Я думаю не стоит забывать целый ряд имен политических деятелей, которые приходили к власти в разных странах мира на фоне авторитарных режимов, теряющих свою мощь и эффективность, под лозунгами борьбы с коррупцией и плутократией, получая поддержку общества обещанием простых решений в короткие сроки. Старые режимы тогда были гнилыми и вполне заслуживали замены, а эти лидеры были молоды, активны, умны, привлекательны, готовы на жертвы (в том числе посидеть в тюрьме и пострадать физически). Они (народные лидеры) побеждали, и в мире появлялись Мао Цзе Дун, Хуан Перон, Фидель Кастро, Пол Пот, Нельсон Мандела, Аятолла Хомейни, Даниель Ортега, Хуго Чавес. При всей их разности, я бы не хотел, чтобы Россия получила в президенты кого бы то ни было из них.
Конечно, все, что мне не нравится в Алексее Навальном, сегодня имеет мало значения – президентом в 2018 году он не станет. Сейчас я поддерживаю его с чистой совестью. Но время идет, власть, и так уже мало на что влияющая в стране, слабеет, экономическая ситуация ухудшается, у общества медленно нарастает усталость от однообразной риторики и архаичных образов действия, и пропорционально растут шансы Навального, умело использующего современные политические технологии, в какой-то момент найти поддержку значительной части населения и, что еще важнее, значимой части «контролирующего класса» - силовиков, чиновников среднего уровня, привластных бизнесменов (а возможно – и какой-то из «башен», первой осознавшей изменение ситуации), что вполне может привести его к власти если не в 24 году, то в 30м. В этой ситуации большинство сегодняшних критиков Навального конечно превратятся в его яростных сторонников (и не зря – подозреваю что им даже не придется менять убеждения). Я же (если доживу) позволю себе в этот момент перестать поддерживать его совсем, и останусь его жестким критиком. Если я в нем ошибаюсь, то он будет мне благодарен. Если нет – он ничего другого не заслуживает.
России же, на мой взгляд, вредно зацикливаться на дилемме «Путин или Навальный», очевидно уже решенной временем в пользу последнего, поскольку никакой реальной дилеммы тут нет, как ее не было в Аргентине в ситуации «Перон или Видела». России надо породить десяток Навальных всех неэкстремистских цветов и мастей (ИМХО лучше если среди них все же будет несколько либерально-демократических) которые будут способны вести между собой диалог, и при этом конкурировать. Россия слишком подвержена ереси «истины» и политическому садо-мазохизму чтобы толерировать вождя любых личных достоинств. Нам нужны коалиционные правительства, парламентские дискуссии, конкурирующие СМИ, частая смена правящих партий, полная открытость к миру и лет 40 такой чехарды возможно построят в стране гражданское общество и продуктивную систему управления. Альтернативой будет вечное болтание в спасательном круге очередной сильной личности, в мокром и холодном, но очень гордом виде, на фоне скрывающегося за горизонтом корабля развитого мира. Я не хочу барахтаться в спасательном круге, даже если на нем написано НАВАЛЬНЫЙ; я хочу на борт корабля. Но это - субъективное.

А ты мог бы вкратце изложить, чем тебя привлекло (не понравилось) содержание данного опуса?

А ты мог бы вкратце изложить, чем тебя привлекло (не понравилось) содержание данного опуса?

Я поддерживаю Алексея Навального в том, что он может нам дать,<...> – в развитии политической конкуренции, в создании реальной, а не псевдо- оппозиции, в приучении общества к процессу политической борьбы (худо-бедно), к тому, что быть политиком и не служить императору можно и нужно, к тому что стремление попасть во власть через выборы – это стремление странное, но вполне законное.

он использует риторику о коррупции и атаки на конкретных, аккуратно им подобранных, лиц во власти как «таран» для укрепления своих политических позиций, с готовностью мимикрируя под запрос массы во всех остальных вопросах – да и в этом тоже: масса хочет зрелищ и простых ответов, и Алексей Навальный готов их давать. <...> я не могу поверить в то, что человек, ориентирующийся на приоритеты толпы, вместо того чтобы агитировать ее за свои идеи, может (даже при искреннем желании) свои идеи потом провести в жизнь – общество просто откажется их принимать.

Дело в том, что российское общество в большинстве своем малообразованно, нелюбопытно и недоверчиво. В первую очередь ему требуется политическое и экономическое просвещение хотя бы на уровне популяризации.