Сегодня хотелось бы поговорить не о Министерстве Энергетики, а о других министерствах, и об особо выдающемся вице-премьере, достижения которой прекрасно известны всем, живущим в России. Очередная парадоксальная история из нашей современной жизни: так ли хорошо государственное управление в сравнении с некоторыми частными собственниками, которые, как известно, сплошь буржуины и кровопийцы. Как бы не совсем энергетическая тема, но это как водится, только на первый взгляд. Да и в конце-то концов могу я изредка позволить себе смотреть дальше трансформаторов, турбодетандеров и прочих пароциркониевых реакций?
Последние месяца три-четыре, пока шла подготовка к климатическому саммиту в Глазго, что западные СМИ, что наши просто взорвались публикациями на эту тему: энергопереход, зелёная энергетика, декарбонизация, водород — уже из каждого утюга и даже мой родной кот пытается что-то мяукать о глобальном потеплении. Такой концентрации как явно проплаченного, так и наивно-доверчивого маразма давно не видел, если честно. Вся эта зелёная истерия базируется на том, что настала пора бросить всё, и силами всей планеты сражаться за немедленную реализацию Парижского Соглашения о климате. Потому «даёшь внедрёж!» Каждому мужику — по ветряку! Всех баб — на солнечные панели! Иначе никак, иначе дорога в пропасть. То что эта демагогия до добра довести не может наглядно продемонстрировал генеральный секретарь ООН Антонио Гуттериш.
Цитирую с официального сайта ООН на русском языке. Открывая саммит в Глазго, он выдал фразу, которая будет греть меня зимними вечерами лучше любого калорифера: «Хватит относиться к природе, как к унитазу! Хватит жечь, бурить и копать всё глубже!» Излишняя увлечённость зелёной повесткой, как видите, заставляет забывать, чем психически здоровый человек занимается в туалете.
Почему у меня такое отношение ко всей этой «зеленоватости»? Да потому что в том же 2015 году та же ООН приняла список устойчивых целей развития в количестве семнадцати штук. [Список целей устойчивого развития.] Семнадцать глобальных задач, которые планете нужно решать до 2030 года. Среди этих целей под номером тринадцать имеется и борьба с негативными последствиями глобального изменения климата. Одна. Из семнадцати. Часть не может быть больше целого. Могу повторить это ещё несколько раз. Решая одну задачу в ущерб шестнадцати, не попасть в тупик невозможно, что нам Европа наглядно и демонстрирует этой осенью и вот, теперь уже наступившей, зимой. Попытка уцепиться за одну часть приводит к тому, что уже и об этой части разумно размышлять не получается. Наступает неизбежный «разжиж» мозгов.
Наиболее яркий пример, доказывающий это — истерия вокруг водородной программы. Отправная точка для раскрутки ажиотажа — действительно имеющий место факт того, что при сжигании килограмма водорода мы получаем 121 МДж тепла, а при сжигании одного килограмма метана, из которого состоит природный газ на 90 с лишним процентов, - всего 50 Мдж. При этом при сжигании водорода углекислый газ вообще не образуется, а при сжигании метана этого углекислого газа хоть и в разы меньше, чем при сжигании угля, но всё равно есть. Вот с этого момента и начинается: бросаем всё и заменяем ископаемое топливо водородом, после чего немедленно наступает всеобщее экологическое счастье, а глобальная температура на планете прекращает повышаться и где-то даже снижается.
А теперь — к скучной реальности, где белоснежные единороги по цветам невиданной красы порхать отказываются. Пункт первый. На планете Земля водорода в свободном состоянии не существует. Водород химически настолько активен, что вступает в реакцию с любым другим химическим элементом. Природный газ, нефть, уголь, в подземных закромах имеются. Водород — только в соединениях. Если мы хотим получить его в чистом виде требуется работа. Любая работа требует расхода энергии. То же, но другими словами: водород является вторичным энергетическим ресурсом, для его производства требуется расход первичных энергетических ресурсов. Вывод вполне очевиден. Энергия, вырабатываемая из водорода всегда будет иметь более высокую себестоимость, чем энергия произведённая с помощью традиционных энергетических ресурсов.
Следующий вывод чуть менее очевиден. Метан и водород являются газами, считать их количество килограммами уместно только в том случае, если мы переводим их в твёрдое или хотя бы жидкое состояние. Температура сжижения метана: минус 162°. Температура сжижения водорода — минус 252°. Для того, чтобы получить литр жидкого водорода энергии придётся затратить кратно больше, чем при сжижении природного газа. Чем ниже температуру мы пытаемся получить, тем больше тратится энергии на каждый дополнительный отрицательный градус. Значит литрами считать смысла нет, придётся считать в кубометрах.
В кубометре метана энергии в восемь раз больше, чем в кубометре водорода. Это — закон природы, с этим ничего сделать не получается. Хотите заменить природный газ в топке электростанции водородом? Будьте добры подавать в восемь раз большее количество кубометров. Что будем делать? Наращивать диаметр используемых труб или менять в них давление. Других вариантов у нас нет. Поменять по всей Европе или по всей Азии, по всей России все трубопроводы дороговато. Дешевле нарастить давление... Казалось бы. Но поменять все компрессорные станции по всем магистральным и распределительным сетям — это дороже, чем поменять трубы. Поэтому то, что на сегодняшний день водород используют ровно там же, где его и производят — для определённых процессов на нефтеперерабатывающих заводах, в химической промышленности, для охлаждения статеров крупных электростанций.
Но вообразим нечто фантастическое. Предполагаем, что мы научились транспортировать водород в нужном количестве и уже можем его сжигать в топках электростанций вместо угля и газа. Сжигаем в атмосферном воздухе. Получаем бешеное количество оксидов азота. Глобальную температуру они не поднимают, зато радуют кислотными дождями, поражениями лёгких, слизистой оболочки и прочими радостями. Не нравится? Вкладываемся в сверхнавороченные системы фильтров и одновременно следим за стоимостью киловатт-часа, полученного в результате всех этих изощрений. Не нравится? Тогда пробуем сжигать водород в чистом кислороде, для чего, разумеется, оснащаем все электростанции установками по производству кислорода. Горит? Горит. На выходе только тепло и H₂o, вода, чистая, как слеза ребёнка. Температура горения водорода в кислородной среде — 2200°. Температура плавления стали — 1500°. Оказывается , отказ от фильтрации оксидов азота автоматически приводит к необходимости замены всего оборудования электростанций. Опять не хочется смотреть на прайс-лист киловатт-часов? Ну давайте изощряться и подмешивать водород к традиционному природному газу, чтобы и углекислого газа стало поменьше, и температура, хоть и повыше, но не настолько убойная, чтобы котлы плавились.
Внимание вопрос: а начерта козе баян? Поднять на пару процентов КПД и снизить выбросы углекислого газа на десяток процентов за счёт инвестиций, которые в масштабах планеты будут исчисляться триллионами долларов, евро и прочих фунтов стерлингов? Интересный вид спорта, только участвовать в нём как-то не хочется. Желающие могут, Россию не трогайте.
Выверт сознания всё равно звучит: давайте мы в России будем производить водород и поставлять всем желающим за приличные деньги? Давайте. Вот только экономически обоснованной технологии производства водорода у нас никакой, кроме парового реформинга. Звучит умно, но технически ничего выдающегося: водяной пар под давлением и при температуре под тысячу градусов подают в туже ёмкость, где имеется метан и аккуратно подобранные катализаторы. И вот уже на выходе водород и... углекислый газ. Такой водород в европейской цветовой гамме числится серым, и он им там не нравится, поскольку углеродный след при таком способе производства, как у пьяного мужика в снегу.
«Ничего страшного!» - говорят нам верные последователи Анатолия Чубайса. Мы научимся ловить углекислый газ и будем под давлением загонять его в выработанные газовые месторождения. На вопрос: кто-нибудь изучал, как будет вести себя углекислый газ под давлением в течении лет так двадцати — тридцати под землёй? Получаем ответ: а-а, и так сойдёт.
Снова спасибо. Но без изучения учёными экспериментируйте у себя в Европе. А вот Россию не трогайте, пока учёные ответ не скажут.
«Привередничаете?» - Спрашивают нас продвинутые зелёные деятели. - «А вот мы тогда водород будем получать электролизом из воды. Ток - на контакты, катализатор — и всё круто. Водород из той H₂o – отдельно, кислород — отдельно, ничего вылавливать уже не надо, потому да здравствует зелёный водород!» Я когда такое «да здравствует» слышу, руки сами к горлу орущего тянутся. Законы химии никто не отменял. Для производства одного килограмма водорода требуется девять килограммов дистиллированной воды. Одна тонна водорода — и мы расстаёмся с девятью кубометрами пресной воды, которая ещё и дистиллированной должна быть, поскольку любая примесь осаждается на электродах и не даёт ему работать. Значит умножаем на два. Восемнадцать кубометров нашей пресной речной и озёрной воды прочь. Хотим поставлять в Европу 30 миллионов тонн водорода в год? Отлично. На это мы будем убивать 5,4 миллиарда кубометров пресной воды. Это точно — забота о природе, простите? Ничего более дефицитного на планете, чем пресная вода не существует. Желающие могут уточнить у жителей любой арабской страны, стран Африки и так далее.
Технология, по мнению активистов, выглядит следующим образом. Вот наши поля солнечных электростанций или ветряных электростанций, вот станции по подготовке воды, вот электролизёры, от которых разбегаются трубы с водородом. Цена киловатт-часа снова весёленькая, но мы ещё и без воды сидим и вешаем друг другу лапшу на уши о том, что мы нашли отличный способ уберечь матушку-природу. Это борьба с глобальным изменением климата? Ну-ну.
Есть ещё вариант использовать морскую воду. Её на планете точно полным-полно. Отлично, тогда конструкция становится ещё прелестней: опреснитель, дистиллятор, электролизёр. Опять бешеная цена киловатт-часа и горы морской соли, счёт ведь должен идти на десятки миллионов тонн водорода. Куда эту соль девать прикажете? Дороги всей Арктики зимой посыпать слоем в полметра?
Давайте лучше коротко. Глобальный переход на зелёный водород равносилен убийству природы и переходу на электроэнергию по доллару за киловатт-час, со всеми вытекающими для промышленности, сельского хозяйства и транспорта. Ничего зелёного тут и в помине нет. Какой цвет имеет безводная пустыня решайте сами. Занимайтесь вы своим зелёным водородом где угодно, господа хорошие, только Россию не трогайте. И через несколько лет мы вам будем пресную воду поставлять, но дорого и не всем. А за право провести неделю на берегах Байкала вы будете платить по миллиону в сутки.
Это я всё к тому, что есть ровно одна технология получения водорода, информацию о чём пытается донести Андрей Конопляник, советник президента «Газпром экспорта». Дело не в его должности. Конопляник остаётся чуть ли не единственным специалистом, который сражается за голос разума. Речь идёт о пиролизе метана. То есть о нагреве без доступа воздуха. Нет воздуха — нет кислорода — нет углекислого газа. Природный газ на девяносто с лишним процентов состоит из метана. Химическая формула метана - CH₄. При пиролизе, то есть при разложении, водород — отдельно, твёрдый углерод, то есть сажа — отдельно. Не надо ничего улавливать. И заталкивать под землю ничего не надо. Не надо убивать запасы пресной воды, не нужна никакая модернизация наших газовых магистралей. Пиролизные заводы ставим там, где есть спрос на водород. Там и производим. Забираем деньги, сажу на производство автомобильных шин, а заказчик пусть делает с его водородом всё, что ему в голову взбредёт. Вот на то, чтобы довести технологию пиролиза до промышленного уровня и нужно направить все усилия. А не тратить деньги, мОзги и время на все прочие придумки. Законы физики, химии никто отменить не в силах. Зачем в нашей российской концепции развития водородной энергетики растопырка пальцев, вместо тех же пальцев, но сжатых в кулак?
Следовательно, вся та публика, которая засела в наших министерствах и прочих ведомствах, исходящие криком про зелёный водород, про водород с паровым реформингом, с улавливанием и утилизацией углекислого газа, кричит не о том, как поднять экономику России, а о том, как распределить казённые деньги, да побольше. Мне лень перечислять каждого крикуна в отдельности — список слишком длинным получится. Но их много, много до безобразия. Если не помнить и не напоминать о законах физики и химии, эта публика будет размножаться, как мухи не скажу где, и жрать государственный бюджет с таким аппетитом, что саранча обзавидуется. Я понимаю, что голос одиночки — это всего лишь писк, но кто-то же должен начать этот писк? Будем считать, что я попробовал.
Двигаемся дальше. На Российской Энергетической Неделе 2021 года президент России поставил новую задачу: добиться углеродной нейтральности страны к 2060 году. Углеродная нейтральность — это вовсе не отказ от нефтепродуктов в баках машин, не смена всех тепловых электростанций на ветряки, на солнечные панели, не забой всего поголовья крупного рогатого скота. Углеродная нейтральность — это объём выбросов углекислого газа из наших лёгких, от нашей энергетики, промышленности, транспорта, сельского хозяйства строго в таком же объёме, в каком его способны поглотить наши леса и наши болота. Про болота я - не ради красного словца. Они углекислый газ поглощают куда эффективней, чем леса. Кто забыл, напомню, что крупнейшие по площади болота Европы — Полистово-Ловатская система на стыке Новгородской и Псковской областей, 133,5 тыс га. Крупнейшее болото на планете Земля — Васюганское, 53 тыс км² — это междуречье Оби и Иртыша.
Если президент говорит об углеродной нейтральности, то кто первым должен идти в бой? Правильно — министерство природы, которое обязано доложить, сколько углекислого газа берёт на себя наша природа, наши леса и болота. Вы что-нибудь слышали чтобы в этом славном министерстве об этом кто-то хоть слово проронил? Вот и я — нет. Зато в двадцатых числах ноября было опубликовано крайне интересное исследование, которое провела международная консалтинговая компания BGC [BCG]. На учёте в ООН и, соответственно, в Евросоюзе поглощающая мощность лесов России имеется — 600 млн т углекислого газа в год. Так вот, компания BGC [BCG] работая на американские деньги и имея в своём распоряжении только крохи российских космических снимков, в своём исследовании заявила, что 600 млн т углекислого газа в год — это ложь и провокация. Минимальная оценка — 1,8 млрд т, в три раза больше.
Американцы. Американцы, которые считают, что мы сами себя не умеем оценивать. Реакция со стороны Министерства Природы России? Отсутствует. Хотя могли бы хоть спасибо сказать за то, что их работу кто-то добровольно взял и сделал. BCG настаивает на том, что исследование должно быть более тщательным, что они издалека не могут дать точных цифр, что это сама Россия должна делать. Ну не понимают они сколько именно углекислого газа берут наши сибирские хвойные, а сколько наши южные девственные леса. Это не из космоса, а прямо в лесах высчитывать надо. Переживают, что не получается полностью выполнить заказ на исследование. А в Министерстве Природы России - полное спокойствие и звонкая тишина.
А как вы хотите выстраивать стратегию реализации выполнения предложения Путина, если у нас главной цифры нет, многоуважаемые сотрудники министерства? Нам предстоит сорок лет заниматься модернизацией все экономики огромной страны, чтобы снизить выбросы углекислого газа до... А чёрт его знает доскольки, пущай американцы считают. Не нам же чресла из кресла поднимать.
С вашего позволения, свои комментарии я при себе оставлю. Не настолько ловок, чтобы без русского мата обойтись. Увидите Министра Природы России — не убивайте его, я хочу успеть выразить ему своё глубокое почтение, его государственной мудрости, уважаемому из последних моих сил Александру Александровичу Козлову.
Вы, Александр Александрович, просто великолепно выполняете вашу работу. И великолепно помогаете выполнять стратегическую задачу. Огромное Вам спасибо, за то что нам так весело.
Если бы на этом можно было остановиться, я бы так и сделал. Но не получается. Есть у нас в России такое замечательное министерство — Экономического Развития. Экономического, я повторяю, развития. Вот ему и было поручено премьер-министром России разработать стратегию решения проблем связанных с нашими моногородами. Знаете сколько их в России? 321 штука. Города, которые создавали для того, чтобы добывать, что-то производить, чаще всего для военно-строительного комплекса или для атомной отрасли, для добычи того же угля. После 90-х годов люди в моногородах остались без работы. И это — сложнейшая проблема для тех, кто понимает, что такое живой человек с его планами, с его семьёй, которую кормить-одевать-обувать надо. Как с этой проблемой сражается Росатом, как-нибудь расскажу подробней. Но если коротко: выбивает какие-то налоговые льготы, зовёт в ставшие свободными производственные помещения всех, кого только можно с любым бизнесом. Самый красивый пример — в Краснокаменске, главном городе уранодобывающей отрасли. Там уже три года производят горнодобывающую технику. Да, по французским технологиям и лицензиям, но с договорённостью о постепенном наращивании локализации. Росатом на выставках ИННОПРОМ с ковшовыми подъёмниками и прочими чудесами. Потому что сбыт увеличить хочется, чтобы ещё десяток-другой человек в цеха на работу пришли. Но это — отдельная корпорация и только атомные города. А тут — целое Министерство Экономического Развития, глобальный решатель глобальной проблемы.
Год думало министерство и выдало превосходный рецепт: если расстояние от моногорода до регионального центра менее пятидесяти километров, надо лишить моногород такого статуса, да и дело с концом. Щелчок пальцами, взмах пера — и вот в России р-р-раз и уже не 321 моногород, а всего 163, на 158 штук меньше. Каково! Логика до предела проста: если до рабочего места всего час езды в одну сторону, то за каким-таким ангелом создавать рабочие места в самом моногороде? Живёшь в Тутаеве — катись в Ярославль. Довелось быть жителем Верхней Пышмы — маршируй в Свердловск, который теперь Екатеринбург. Был моногород — и не стало.
Министерство Экономического Развития в качестве рецепта прописывает тотальную деградацию. Экономического, повторяю, развития. Шойгу нам — о новых сибирских городах. А Решетников — об уничтожении их же в количестве полутора сотен штук. И Шойгу и Решетников работают в одном правительстве. Как там медики раздвоение сознания называют? Диссоциативное расстройство идентичности. Я не поленился, специально посмотрел, что становится причинами этого психического заболевания. Тяжёлые эмоциональные травмы в раннем детстве, повторяющееся физическое, сексуальное или эмоциональное насилие. Заболевание сложное, медикаментозными средствами не лечится. И смотрю я теперь на Максим Геннадьевича Решетникова совсем другими глазами.
И конечно же не критикую, это, простите, не этично как-то. При этом очень надеюсь, что проект вот такого решения нашим премьером будет свёрнут в трубочку и вставлен в какое-нибудь нетривиальное отверстие. Не должны в России проходить такие людоедские решения, предлагаемые господами либералами. Должны ли они оставаться в составе правительства — это уже не мне решать. Моё дело — отслеживать подобного рода рецепты решения наших российских проблем. Буду следить и за тем, какой окажется реакция Мишустина. Надеюсь, она будет не очень секретной.
Думаете на этом с диссоциативным расстройством идентичности в нашем правительстве всё? Если бы. Весной этого года за вице-премьерами правительства были закреплены территориальные округа, которые они должны курировать. Госпоже Голиковой Татьяне Алексеевне достался Северо-Западный Федеральный округ. Голикова Татьяна Алексеевна — выпускница Московского Института народного хозяйства имени Плеханова по специальности экономика труда. Доктор экономических наук. С момента выпуска из вуза в 1986 году двадцать лет работает в министерстве финансов. С 2007 по 2012 год — министр здравоохранения и социального развития. Затем пять лет — начальница счётной палаты. С 2018 года — на посту вице-премьера. О её заслугах на всех её рабочих местах не мне судить, я только о её кураторстве.
Северо-Западный федеральный округ — это не только Санкт-Петербург и Ленинградская область. (Кстати, великолепно звучит: Санкт-Петербург — центр Ленинградской области.) Это ещё Калининградская, Псковская, Новгородская области - на юге, Карелия, Коми, Ненецкий округ, Мурманская, Архангельская, Вологодская области — на севере. Это всё — европейская часть России, но очень контрастная. Если плотность населения в Калининградской области 67,3 человека на квадратный километр, в Ленинградской — 22,6 человек на квадратный километр, то в Коми — 2 человека на квадратный километр, а в Ненецком округе — 0,3 человека на квадратный километр, то есть, как в Якутии. Непростое кураторство. Но я не претендую на анализ всего, что у госпожи Голиковой получается, а что не получается. Я только про два моногорода, в Коми. О Воркуте и об Инте. Эти города — это уголь. Градообразующим предприятием Инты была компания «Инта уголь», которая с 2018 года находится в состоянии ликвидации. Уголь Инты, который в годы Великой Отечественной войны спасал блокадный Ленинград в наше время стал никому не нужен. Вот и город Инта «не вписался в рынок». С начала этого века единственным потребителем энергетических сортов угля, который добывался на шахтах Инты была Череповецкая ГРЭС-2, которая входит в состав ОГК-2, владельцем которой является Газпром энергохолдинг. Звучит хорошо, да вот только от Инты до Череповца по железной дороге — две тысячи километров. И никаких льгот или скидок РЖД и не думала предоставлять. В результате себестоимость добычи и транспортировки стала выше цены продажи. И никакие субсидии со стороны государства ситуацию так и не исправили.
«Инта уголь» пытались продать с молотка через процедуру банкротства, да только ни один покупатель так и не появился. Все семь шахт консервируют, благо правительство помогло погасить все задолженности по зарплате, как для тех, кто остался без работы, так и для тех семисот человек, которые заняты на этих грустных работах. Город умирает, скукоживается. От шестидесяти тысяч населения советского времени на сегодня здесь проживают уже меньше двадцати четырёх тысяч человек. Но Инта сопротивляется, Инта не хочет сдаваться. Даже после 2018 года, после закрытия градообразующего предприятия, отток населения не превышает 500 человек в год. Продолжают работать школы, техникум, не закрываются больницы. Город продолжает упорно находить новые рабочие места. На что надеются?
В октябре 2020 года указом президента была утверждена стратегия развития арктической зоны Российской Федерации, в котором есть и стратегия касающаяся и Республики Коми и непосредственно Инты. Вот чёрным по белому, пункт 25 литера «а»: «Основными направлениями настоящей стратегии в отдельных муниципальных образованиях Республики Коми являются диверсификация экономики и комплексное социально-экономическое развитие монопрофильных городских округов Воркута и Инта.» И это — совершенно логично. Если неликвидным стал местный уголь энергетических сортов, то под литерой «б» обозначено «создание комплексов глубокой переработки угольного сырья угольной химии. Мало того, оказывается не углём единым может жить Инта.
На всякий случай напомню, что после всех проблем, которые возникли у России с Украиной, мы остались без титанового сырья. Перерабатывать титан, производить из него немалую номенклатуру продукции наша промышленность способна, а вот с рудой — беда. ТАСС, 20 ноября 2020 года: «Утверждены запасы Пижемского месторождения титана и попутных полезных ископаемых ископаемых в Усть-Цилимском районе Республики Коми.» Титановой руды тут 2,5 миллиарда тонн. Прогнозная оценка по диоксиду титана — сто миллионов тонн. Это не считая попутных полезных ископаемых, в списке которых — кварцевые пески, редкие и редкоземельные элементы, базальты и немного золота и алмазов. Технологию переработки такой руды РусТитан разрабатывал с всероссийским НИИ Химической Технологии, структурной единицы научного дивизиона Росатома. Поэтому как-то так получилось, что эта же технология подходит и для переработки титановой руды Ярегского месторождения, к которому подобраться удастся не так быстро. Оно в два раза крупнее Пижемского, но расположено глубже, чем Ярегское нефтяное месторождение, уникальное тем, что Лукойл разрабатывал его до недавнего времени шахтным способом.
Разрабатывал именно в прошедшем времени. Министерство финансов России добычу этой нефти просто взяло и закрыло. Ярегская нефть — сверхвязкая. А в 2020 году министерство финансов сняло все льготы, имевшиеся для такого сорта нефти. Защита прав инвестора? Нет, не слышали. Мы ведь не министерство финансов, а министерство бухгалтерии. Вагит Алекперов сразу предупредил: добыча становится нерентабельной. Буду вынужден её прекратить и уволить 3,5 тысячи человек. Алекперов добился встречи с Путиным, подробно объяснил ситуацию. Путин поручил минфину решить вопрос. Минфин решил: льготы так и быть вернём, но только после 2024 года и только в том случае, если сделка ОПЕК+ не будет продлена. Ты кто — президент? Свободен! Алекперов действует так, как в нефтегазовой отрасли и положено: мужик сказал — мужик сделал. В настоящее время идёт консервация нефтяных шахт. Глава Коми осмелился тоже выйти на Путина, попросил вмешаться. Путин получил Силуанову разобраться. Дальше рассказывать?
Впрочем, это ведь не новость. Министр бухгалтерии в России круче что премьера, что президента, что глав любых корпораций, концернов, федеральных округов. Но что касается титана, то в случае Яреги и правда спешки нет, поскольку одного Пижемского месторождения хватит на ближайшие сто пятьесят лет. Другое дело, что если рассматривать эти два месторождения как единое целое, расположены-то они рядом, то мы имеем дело с крупнейшим месторождением титана в мире. Если уговорить Силуанова, именно его и будем разрабатывать. Вот только, как известно, прав переизбрать Силуанова у нас с вами нет.
А РусТитан (полное название компании — Русские Титановые Ресурсы), пока ему Росатом разрабатывал технологии, на месте не сидел, занимался геологоразведкой и своего добился: нашёл в Коми месторождения всех сопутствующих полезных ископаемых, которые потребуются для переработки титана. И теперь в Коми потихоньку планируется создание вертикально-интегрированного предприятия, с присовокуплением к титану Бельгопского месторождения известняка и Сереговского [Серёговского] месторождения каменной соли. То есть прямо на месте можно будет производить соду, соляную кислоту, хлор, известь, которые для переработки титановой руды требуются и сами по себе товар хоть куда, востребован и в России, и на мировом рынке. И в этом случае Инта уверенно попадает в проект, заодно получая стимул и возможности для восстановления самого богатого в России по содержанию марганца Парнокского месторождения. В советские времена марганцевые руды добывали, но использовали не самую удачную технологию переработки, дороговато получалось. Но время идёт. Российская академия Наук готова подключиться. В общем, если совсем уж коротко, Инта в стратегию развития арктической зоны попала совершенно не случайно. Похоже, что Путин действительно готов рискнуть вступить в борьбу с самим Силуановым.
К этой эпохальной битве на стороне Путина готов был подключиться даже министр природных ресурсов. Господин Козлов [чей-чей господин?] на октябрьском совещании по энергетике в этом году напомнил президенту, что в Коми в нераспределённом фонде числится и сто пятьдесят миллионов тонн бокситов, то есть тут ещё и алюминий можно производить. А ещё в Коми до 2024 года будет идти геологическая разведка на хромовые руды и на барит... Извините, тут я сам себя оборву, иначе ещё полчаса бурчать буду. Росатом, изучая титановую руду Коми, обнаружил в ней ещё иттрий, диспрозий, эрбий, лютеций... Извлекать из руды только их было бы запредельно дорого. Но поскольку руда будет добываться для извлечения титана, всё оказывается рентабельно. С учётом новых и новейших технологий добычи и переработки твёрдых полезных ископаемых, которые, как бы никто ни удивлялся, учёные России продолжают развивать, для Коми вполне можно разработать комплексный план развития на десятилетия вперёд. Ну, до недавнего времени казалось, пока в работу не включилась госпожа Голикова.
На всякий случай: всё, что я сейчас рассказал, я аккуратно собрал из открытых источников, не в каких-то закрытых или секретных. В стратегии развития Арктики нашлось место и для строительства глубоководного порта Индига и железной дороги к нему. С учётом того, что творится в недрах Коми, эти проекты тоже могут стать востребованными. И всё это, повторяюсь на всякий случай, в европейской части России. Как вы думаете, какое интересное решение, которое удивило меня до глубины души смогла разработать госпожа Голикова и передать его на рассмотрение и утверждение Мишустину? «Готовы?!» - как говорил покойный Михаил Задорнов? Окончательно закрыть все шахты под наблюдением РосТехНадзора, дабы соблюсти все требования по безопасности. Вслед за этим поручить министерству экономического развития переселить из Инты одиннадцать тысяч человек в некие благоприятные районы, для чего потребуется бюджетное финансирование в размере 26,9 миллиарда рублей. Почему одиннадцать тысяч, а не все двадцать четыре? А таково количество неработоспособного населения Инты: дети и пенсионеры. Работоспособное население вполне может остаться на месте, госпожа вице-премьер не возражает. У кого-то есть слова для комментариев? У меня — нет. Будучи атеистом, готов в церкви свечку поставить, дабы Мишустин внимательно присмотрелся к этому творчеству.
Но оставим в стороне многоуважаемую и даже почитаемую госпожу Голикову, иначе настроение может совсем испортиться. Есть ли во всей этой истории какой-то просвет? Совершенно определённо. И связана надежда не только со стратегией развития Арктики, но и с тем, что в эту стратегию уже старается войти РусТитан. Это — частная компания, но соглашение о финансовой поддержке со стороны ВЭБ РФ уже имеется, академические институты и институты Росатома — уже в совместной работе. В настоящее время идут переговоры с китайскими компаниями, и вроде бы как они не против поддержать деньгами в обмен на часть будущей продукции. Почему частники, а не государство Российское? Вопрос философский, ответ односложным не получится, но в числе прочего — потому что минбух, потому что министерство экономического развития, потому что куратор у региона - о-го-го! - и даже — э-ге-ге! Но не только ими богаты коридоры российской власти. Есть у нас, к примеру, корпорация развития Дальнего Востока, которую не так давно украсили добавочкой «Дальнего Востока и Арктики». Согласитесь, что Дальний Восток и Арктика — это два совершенно разных региона, с совершенно разными климатическими и географическими, и геологическими данными. Поэтому сразу выскочить на уровень буквы «и» было просто нереально. Требовалось время, чтобы освоить специфику и присмотреться к возможностям. И вот теперь РусТитан старается подтянуть возможности корпорации развития Дальнего Востока и Арктики к реализации проекта, который необходим для того, чтобы комбинированный горно-промышленный комплекс, планируемый в Коми получил логическое завершение: транспортную развязку.
Курьерский «Воркута-Ленинград», конечно, как ходил так и ходит. Но эта железная дорога известно в какие времена строилась, и под тот объём грузов, которые тут может появиться её просто не хватит. Кроме того, дорога к портам Балтики — это конечно хорошо, но развивающийся регион планеты — вовсе не Европа, а Азия. Значит, тащить грузы в западном направлении — это оттаскивать их прочь от самого быстрорастущего рынка. То есть логики тут никакой. Логично строить железную дорогу Сосновка [Сосногорск?]— Индига и глубоководный порт в этом посёлке. Вот она, эта дорога на карте:
Чёрный пунктир — уже действующая железная дорога, зелёненький пунктир — то, что уже много лет просится стать новой железнодорожной трассой. Инта на карте не отмечена, но она расположена южнее Воркуты на 200 км, поэтому вполне можно представить, где расположен этот кружок. Продолжительность этого участка — 620 км и это — ровно половина супертрассы Баренцкомур: Баренцево море — Коми — Урал. Почему не Архангельск и Индига? Потому что порт Архангельска из-за особенностей Северной Двины мелководный. Для приёма крупных кораблей потребуются постоянный дноуглубительные работы - Северная Двина тащит в своё устье огромное количество песка. А Индига — это от одиннадцати до восемнадцати метров глубины у обрывистого берега, и эти обрывы — тоже на пользу, поскольку гарантируют от подтопления. Есть, конечно, подходящее место в шестидесяти километров от Архангельска, но опять напоминаю: чем дальше грузы Урала уйдут на запад, тем длиннее становится маршрут по СевМорПути в Азию. Архангельский порт замерзающий — Индига незамерзающий. То есть и с этой точки зрения Индига предпочтительнее. Кстати, самый угарный аргумент о том, что Индига — это нехорошо, прозвучал на страницах уважаемого издания PRO-ARCTIC. Наверное, Чубайс покусал. Индигу придётся строить с посёлка пятьсот человек, подвозя абсолютно всё с моря. А это — ужас-ужас. Поверните голову вправо, авторы аргУмента. В Сабетте и вовсе сто пятьдесят человек жило. А сейчас на вахте единовременно двадцать тысяч человек, при полном отсутствии железной дороги, при поставке всех грузов, оборудования и материалов только по СевМорПути. Так что новый порт в Ненецком автономном округе вполне реален. Мы такие технологии уже имеем.
Приблизительно с конца 2017-2018 года основным инициатором порта Индига стал Роман Троценко, президент корпорации АЕОН, штаб-квартиру которой, между прочим видно из окон редакции газеты «Завтра».
Девелопер элитной московской недвижимости, владелец компании Нова-порт, которая владеет и управляет огромной сетью аэропортов в России, Троценко за собственный счёт исследовал всё побережье возле Индиги, подобрал наиболее подходящую бухту и продолжает теребить правительство, напоминая, что строительство Баренцкомура фигурирует в стратегии транспортного развития России до 2030 года. Но правительство — это как известно только через минбух. Ну а Силуанову вкладывать 300 миллиардов рублей в новую дорогу, которая может стать драйвером европейского Севера, которая способна привести на СевМорПуть грузы с Южного Урала, из Казахстана — это просто поперёк горла.
Хотя как знать, в этот раз может оно и к лучшему, что минбух упёрся на тему: покажете грузовую базу, тогда и насчёт денег поговорим. Вот появляется, формируется проект РусТитана. После того как с треском провалился проект Печора-СПГ из-за того, что Роснефть не смогла получить лицензию на экспорт, Роснефть этот проект покинула. И осталась там только компания Дмитрия Босова Alltech. Трагически ушедший в мир иной бизнесмен оставил свою бизнес-империю наследникам, которые в бизнес не стремились и постарались аккуратно распродать все направления по частям. Всё в той же стратегии развития арктической зоны значится ещё и государственная поддержка Коровинского и Кумжинского газоконденсатных месторождений. Это они должны были стать ресурсным источником для Печоры-СПГ. Газа там не так и много: на двоих около двухсот миллиардов кубометров, возможно поэтому в данном случае Игорь Иванович Сечин и не стал, что называется, упираться рогом. В конце 2010 года у компании Печора-СПГ появился новый владелец: частная компания РусХимГаз. Деньги наследникам Босова они платили не от нечего делать, но про СПГ речь уже не идёт, у новой компании — новый подход. Газопровод от месторождений до Индиги. Добычу вывести на полку два с половиной миллиарда в год и построить рядом с портом завод по производству метанола. Спрос на этот товар в мире растёт устойчиво, а тут всё экономически вполне оправдано: сырьё по трубопроводу, порт в акватории СевМорПути, прямая путь-дорога как в Европу, так и в Азию. И это уже второй проект для грузооборота, планируемого для нового порта.
Есть у проекта железной дороги Сосновка — Индига и молчащие пока поддержанты. Дорога пройдёт вдоль западной границы Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции, освоение которой идёт с огромным трудом как раз из-за транспортной проблемы. Тащить оборудование по зимникам — а других дорог тут просто нет — не самое большое удовольствие. Железная дорога позволяет решить транспортные задачи кратно дешевле и быстрее. Пока компании имеющие лицензию на разведку и добычу отдельных месторождений этой провинции помалкивают. Причина молчания имеют имя и фамилию: Антон Силуанов. Тут тоже — вязкая и сверхвязкая нефть и снятые министерством бухгалтерии льготы на её добычу. То есть надежда на то, что году к 2025 удастся эту беду одолеть имеется. Не потому что выборы президента (Силуанову президент не указ ни разу), просто к этому сроку должна закончится сделка Опек+.
Но судя по всему самый решительный шаг сделал именно Роман Троценко. 2 декабря поступила новость о том, что корпорация АЕОН руками отдельной структуры под названием «Русская Энергия» за 15 млн рублей выкупает у «Северстали» объединение «Воркута уголь». Сделка обязывающая, но требует согласия федеральной антимонопольной службы, поэтому будет завершена где-то в марте будущего года. Почему Потанин решил продать свой угольный актив — вполне понятно. Свою сталь он экспортирует в Европу. Там идёт борьба с углеродным следом, исчезновение из структур Северстали добычного проекта снизит этот след для компании сразу на 14%. При этом та же Северсталь будет якорным потребителем для «Русской Энергии» на первое время. Но как говорят в Европе: «Это другое.» (с)
Почему я уверенно говорю «на первое время»? Да потому что Троценко угля не боится ни в одном глазу. Это его «Северная Звезда» уже приступила к разработке Сырадасайского месторождения коксующегося угляна Таймыре. Со строительством нового порта на Енисее. С подписанным соглашением с Росатомом относительно строительства флота судов-балкеров усиленного ледового класса. Уголь Воркуты тоже коксующийся, объём более трёх миллиардов тонн. Северсталь добычу вела только для собственной вертикально интегрированной структуры. У нового владельца таких рамок нет и в помине. Коксующийся уголь востребован всей мировой сталелитейной промышленностью. Это у Чубайса есть отдельная планета, где уголь никому не нужен. А корпорация АЕОН располагается на планете Земля, и тут всё по-другому. Напомню, что Сырадасай — это на двести пятьдесят километров севернее Дудинки. То есть куда как севернее Воркуты. Но объём планируемой добычи там - десять миллионов тонн в год и обогатительная фабрика — в комплекте. Пока комментариев от корпорации АЕОН и от самого Троценко по поводу сделку с «Воркута уголь» не было. Но уже сейчас можно сказать точно, что масштабные добычные проекты — не то, что может его напугать. И разумеется уголь Воркуты тоже требует железной дороги Сосновка — Индига и станет ещё одним видом грузов для нового порта.
Сосновка — Индига — это половина Баренцкомура не только по километрам, но и по объёму вложений, что увеличивает шансы на то, чтобы справиться с такой глыбищей, как Антон Силуанов. Что особенно интересно, Троценко не просит денег из бюджета на сам порт. Он готов вкладываться самостоятельно. С учётом прочих проектов, о которых я успел сегодня рассказать, инвесторов у будущего порта может оказаться больше, чем один АЕОН. Порт нужен для титанового проекта, для проекта с метанолом, он может потребоваться нефтяникам. Ну и так, на всякий случай, просто в качестве исторической справки. Впервые о проекте порта «Индига» речь зашла в 1922 году. Его предлагали ещё Владимиру Ильичу Ленину в качестве маршрута для ввоза печорского леса. Владимира Ильича с нами давно нет, а вот лесные богатства печорского края не только никуда не делись, но всё так же не осваиваются, потому как дороги нет. А как говорили большевики: всякая железная дорога только тогда чего-то стоит, когда она электрифицирована. Это аксиома. То что угольная компания Инты ликвидирована так ли ужасно? Это ведь позволяет начать всё с чистого листа, без отягощений в виде всевозможных задолженостей и прочих кредитов.
Выселять людей прочь, говорите, госпожа Голикова? Тот удивительный случай, когда хочется слушать не государственного управленца, а частных предпринимателей. Чудны дела твои, Матушка-Россия. Поди разбери, с кем найдёшь, а с кем потеряешь. Надеюсь, что рассказ сразу о нескольких проектах, которые позволяют дать совершенно новую жизнь не Сибири, не Дальнему Востоку, а нашей европейской части был достаточно интересен.
Авторство:
Копия чужих материалов
Использованные источники:
Битва за Инту. Кто победит: Путин или Силуанов? Борис Марцинкевич
Ну и простыня,пока не осилил... 
